Статья в журнале Росинбанка июль 2017 "Тайна Ляйлякского клада"

"Тайна Ляйлякского клада"
Крупный клад медных монет начала XVI века, разбросанный селевым потоком по сухому саю в Ляйлякском районе Баткенской области Кыргызстана, был найден тремя мальчишками в 2000 году. Тогда юные краеведы разделили собранные кружочки между собой, но лишь повзрослев, один из кладоискателей догадался привести монеты на определение в Бишкек. О первоначальном размере находки можно судить по тому, что для изучения представлено 2358 монет (примерно третья часть клада), а в 2011 году на том же месте с помощью металлоискателя поднято ещё 587 монет. Время сокрытия клада установлено по двум типам самаркандских монет датированных 923 годом хиджры, что соответствует 1517 году по грегорианскому календарю. Комплексное исследование клада позволило перенестись на 500 лет назад в бурное время формирования кыргызской народности на основе местные тюркоязычных племен и выходцев из монгольских и казахо-ногойских племен, переселившихся из южносибирских и центральноазиатских регионов.
В начале XVI в. потомок Чингисхана Мухаммад Шейбани-хан (1451–1510) объединил племена кочевников, называвших себя узбеками и населявших степные области между реками Иртыш и Урал и низовья Сырдарьи, и двинул свои орды на столицу Мавераннахра Самарканд. Потомки знаменитого завоевателя Тимура, погрязшие в междоусобицах, не смогли дать достойный отпор и вскоре все бывшие обширные тимуридские владения вошли в состав нового государства Шейбанидов. Правителем Ферганы становится двоюродный брат Шейбани-хана Джанибек-султан. После гибели Шейбани-хана все узбекские султаны, в том числе и Джанибек, собрались в Самарканде и приняли решение не оставлять в живых никого из монгольской тимуридской знати. В это же время остававшиеся преданными Тимуридам монголы и люди Андижана выступили и полностью изгнали узбеков из вилайата Ферганы, передав правление султану Саид-хану. Весной 1514 г. Шейбаниды двинулись на Андижан, а Саид-хан с войском предусмотрительно отступил по дороге в Моголистан. Область Фергана присоединилась к Шейбанидам, а потомок тимуридов Саид-хан обосновался в Кашгаре.
Южная часть Моголистана, называемая Манглай-Субе, что означает «солнечная сторона», в период своего расцвета находилась в пределах современного Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР. На западе его границы доходили до Ферганской долины, а на севере упирались в Иссык-Куль. Северная часть Моголистана носила в то время пренебрежительное имя Джете (в вольном переводе ― страна разбойников) и простиралась до Алтая, включая в себя территории современных Юго-Восточного Казахстана и Кыргызстана (Семиречье и Тянь-Шань). Кочевавшие здесь тюркские и монгольские племена делились на две части: одна ― моголы, другая ― чагатаи. Последние были прямыми потомками Чингизхана, и только им, согласно завещанию великого хана, давались права на верховную власть. Но эмиры и беки различных монгольских племён, набрав силу, оспаривали эту привилегию и вели независимую политику или управляли уделами от имени подставного хана, выбранного из потомков Чагатая. Моголы, как приверженцы Чагатаидов так и Тимуридов, приняв ислам, слились с «потомственными» мусульманами. Особняком выступали киргизские племена, сохранявшие самобытные верования и по этой причине становясь объектом постоянных и разорительных набегов, но, впрочем, и сами они совершали рейды на земледельческие районы Ташкента и Андижана.
Моголистан 923 года хиждры, описан очевидцем Мирзой Мухаммедом Хайдаром Дуглати в его знаменитой «Тарих-и Рашиди» (Рашидовой истории) и отмечен незаурядным событием. Войска Саид-хана выдвинувшиеся из Кашгара через перевалы Барсхан и Джуку достигли южного берега Иссык-Куля и разграбили стойбища киргизов, забрав имущество, скот и захватив в плен их предводителя Мухамеда-киргиза. Среди лукавых обоснований грабительского похода, зафиксированных придворным историком, главное, что независимые племена полностью подчинились Мухаммаду-киргизу и ни один монгол не может жить в Моголистане. Саид-хан вознамерился отвести это несчастье от мусульман, хотя разграбленные киргизскими племенами города находились под властью Шайбанидов, давнишних его врагов. Однако, киргизы, оставшись без предводителя, продолжали совершать набеги на земли Туркестана, Андижана и Ахсикета.
К сожалению, повествуя о бесконечных раздорах, набегах и захватах среднеазиатских городов историки почти не касаются их экономической и социальной жизни. Постараемся восстановить некоторые аспекты истории, разбирая по монетным дворам и датам выпуска, покрытые окислами денежные знаки – свидетелей той эпохи. Неправильной формы, зачастую различного веса, медные пластинки украшались с одной, изредка с обеих сторон сложным орнаментом с элементами растительного или геометрического узора. Отмечены отдельные случаи изображения животных и птиц. Надписи на них содержат название монетного двора, дату (обычно словами по-арабски), изредка также наименование денежного достоинства.
И первое заключение, которое напрашивается при рассмотрении клада, что кардинальных перемен в городской жизни в связи с политическими переменами не происходило. Клад состоит из монет среднеазиатского региона, охватывающего столетний период. В обращение находились монеты, выпущенные еще во времена правления Улугбека. Внук Тимура в 1428 году провел денежную реформу и унифицировал медный чекан, сосредоточив производство монет в Бухаре. На момент сокрытия клада в денежном обращении Шейбанидов около 2% составляли пореформенные монеты Бухары, выпускавшиеся на протяжении порядка 30 лет и находившиеся в обращении ещё более полувека. Монеты столичного Самарканда и Бухары, со времен Тимура лидировали в производстве медной монеты, преобладают они в количественном соотношении и по разнообразию типов. На закате тимуридского правления облик монетных типов стал меняться почти ежегодно, и кроме Бухары и Самарканда монеты стали чеканить в различных городах разваливающийся на уделы империи.
Более трети тимуридских и шейбанидских монет в кладе помечены разнообразными по форме и содержанию надчеканами — свидетельство извлечения государством дополнительных выгод от обращения монет. Клейма-надчеканы на монетах имеют вид маленького картуша, внутри которого помещалось название города или области, наименование денежного номинала или весовой единицы (данги, фулус, динар), изредка дата, еще реже — другие надписи. Довольно чассто встречаются фулусы с двумя-тремя и более надчеканами. При смене правителя или по другим причинам (например, начало нового года) монеты, находившиеся в обращении, объявляли старыми, значительно понижали их курс или вообще запрещали. Новые монеты оформлялись иначе, чем прежние, но полная замена денежных знаков в обращении — операция дорогая и трудоемкая, поэтому «старые» деньги просто надчеканивали, быстро и дешево создавая приметный признак для объявления их «новыми». Горожанам, чтобы снова запустить накопления в оборот требовалось за соответствующую плату пометить их особым надчеканом на монетном дворе. Иногда монетам возвращали их первоначальную стоимость, при этом на них помещали еще один надчекан хуб — по-персидски «хорошая». Существует даже современная теория, оправдывающая корыстных правителей, что они не просто набивали свою казну за счет ограбления населения, а таким образом стимулировали интенсивное обращение денег, делая бессмысленными сбережения, закопанные в кубышках.
Представлены в кладе и свидетельства денежной реформы, проведенной Шейбани-ханом. Повышенный вес его новых монет указывался в легенде, заключенной в треугольном картуше с выпуклыми сторонами «один мискаль и пол донга», а в сегментах «динар ал-фулус» (в значении динар медный) чекан Самарканда. После гибели Шайбани-хана. Самарканд вновь захватил тимурид Мухаммад Бабур и несколько месяцев удерживал его. В кладе зафиксировано несколько монет этого периода, связанного с его именем. Вес их изменился незначительно, а вот номинал возрос и монеты получили новое достоинство два динара.
Новый приход к власти Шейбанидов способствовал смене монетных типов. Массовый выпуск Самарканда в 1513-1515 с легендой в квадратном картуше обрамленным орнаментом в Ляйлякском кладе представлен 258 монетами. В 1517 году в чекане Самарканде выявлена смена монетных типов, в обращение выпущены двойные медные динары с легендой в шестиугольном фигурном картуше. Как самые молодые они стали определяющими для установления времени сокрытия клада.
Выпуск ферганских городов Андижана и Ахсикета отличается от монетных выпусков центрального Мавераннахра наличием схематически изображенных птиц. Таких типов монет, ранее в научных публикациях не отмеченных, в кладе обнаружено более десятка. Различные вариации в положении птиц («плывущие», «летящие», «крякающих», идущие влево и вправо) рассматриваются как новые типы, хотя зачастую картуш на лицевой стороне и окружающий изображение птицы орнамент остаются неизменными. Монеты, датируемые 910 годом хиджры (соотв. 1504 г.), открывают эту «птичью» серию. Известно, что тогда правителем Ферганы становится Джанибек-султан. Вторая дата, отмеченная на ахсикетских монетах 920/1514–15. Таким образом, все монеты этой серии зажаты в этом временном промежутке. Воспроизведение животных на мусульманских монетах ― явление редкое. На тимуридской меди отмечен лишь единственный случай изображения льва и солнца. Почему всё же ахсикетцы и андижанцы выбрали птиц своеобразным символом города на своих монетах?
Однозначных объяснений преобладанию изображений утки на монетных выпусках ферганских городов пока не найдено. Возможно, привлекающие внимание птицы и выполняли самую обыденную функцию ― выделение ферганского выпуска из многообразия находившейся в обращении тимуридской и шейбанидской меди других городов. Некоторые учёные связывают широкое распространение этого образа с представлениями евразийских кочевников о Вселенной, разделённой по вертикали на три мира, где верхний принадлежал птицам, средний заселён копытными животными, а нижний (подземный) ― пресмыкающимися. В средние века фигурки птиц, чаще всего без ярко выраженных индивидуальных особенностей, украшали навершия бытовых вещей: крышек сосудов, рукояток чирагов-светильников, ложек, шпилек. Известно, например, что утка у мусульман воспринималась как аллегорический образ святого Хызра (аналога Ильи-пророка или языческого бога Перуна). Возможно, птицы служили носителями и других идей или символов. Не исключено и более абстрактное эстетическое восприятие этого образа, когда павлин, фазан, куропатка или утка выступают как идеи света, красоты, благоденствия и постепенно трансформируются в «птицу счастья».
Особый интерес представляет монета Мерва — одного из древнейших городов Средней Азии, руины которого находятся в 30 км восточнее гор. Мары, Республики Туркменистан. На лицевой стороне монеты легенда «чекан города Мерв» в фигурном картуше и дата цифрами 919 / 1513-14 гг. На оборотной стороне — изображение зайца в круге, из растительного орнамента. В кладе, отмечено сразу две монеты «портретом» длинноухого зверька на реверсе. Дата — 919 год хиджры или 1513-14 год в переводе на христианское летоисчисление в данном случае это самое важное. Поскольку появляется возможность связать изображение зайца с 12-летним цикличным календарем тюркских народов. Однако, первые несложные математические расчеты показали, что 1513 и 1514 годы попадают на годы «петуха» и «собаки».
По письменным источникам VIII–XVII вв. известно, что в Средней Азии в этот период существовали несколько разных календарных систем, которые часто употреблялись параллельно и обслуживали одни и те же этнические группы и общности. Ученые неоднократно отмечали несовпадения при современном пересчете двойных дат, проставленных по традиционному восточноазиатскому календарю с годами хиджры. Подобные факты исследователи обычно объясняют ошибкой авторов текста, в лучшем случае отсутствием единства животного цикла для разных областей Центральной Азии. В связи с этим была выдвинута гипотеза, что наряду с «официальной» лунной хиджрой, (которая, как известно на 11 дней короче солнечной) в средневековом Семиречье бытовал и счет лет по солнечной хиджре, отсчитываемым от «эры пророка». Новые расчеты дали стопроцентное попадание. 919 год хиджры соответствует году Зайца по восточному календарю.
Монеты Кашгара (сегодня Кашгар – это город в Синцянь - Уйгурском автономном районе Китая) с картушем в виде двух пересекающихся овалов, впервые описаны более полувека назад. Единичные экземпляры кашгарской меди, отмечается во многих Тимуридских и Шейбанидских кладах, и все они с датой 858 г.х., не стал исключением и Ляйлякский клад с тремя кашгарскими монетами. Отделившись от Тимуридов еще во времена правления Улугбека, монгольские правители Кашгара, возможно прекратили чекан, или продолжали выпуск монет с той же датой, во всяком случаи монет после этой даты в исследуемый период пока не найдены. Интересное сообщение отмечено в «Тарих-и Рашиди». Когда Саид-хан направил на покорение беспокойных северных соседей своего сына Рашид султана, то «…вручил ему литавры и знамена, монетный двор и шатры и все, что было необходимо для придания торжественность и пышность ханской свите....». Свидетельство очевидца о функционировании в походных ставках монетных дворов не исключает вероятность находок этой продукции в будущем.
В кладе так же отмечены монеты Балха и Герата (Афганистан); Хисара, Хутталяна и Вахша (Таджикистан); Кармина, Куфина, Ташкента и Шираза (Узбекистан); Сайрама и Ясы, (сов Туркменистан в Казахстане); Маргуна ― ныне аильного центра в бассейне р. Ляйляк (Баткенская область, Кыргызстан) и др.
Нестабильный период начала XVI вв. отмечен на юге Кыргызстана несколькими крупными кладами тимуридской и шейбанидской меди. Обращает на себя внимание одна особенность — периодические захваты и разграбления ферганских городов, не останавливали их экономическую жизнь; — торговля, сборы налогов, плата за аренду и выплата жалования требовали постоянного притока денег и местные монетные дворы наполняли рынок своей продукцией. Среди этого многообразие, выделяется мастерство столичных резчиков штемпелей, особенно заметное на фоне, как правило, низкого уровня квалификации их коллег в периферийных уделах. Открытие ферганских монет с зооморфными сюжетами дает возможность проследить устоявшиеся изобразительные и культурно-эстетические воззрения тюркоязычных народов, уходящие своими корнями в древнюю культуру сибирского звериного стиля. Обо всем этом, и не только, поведал клад, скрытый ровно 500 лет назад.
А.М. Камышев, кандидат исторических наук, эксперт антикварного салона «Фельс»